Пожиратель младенцев
Внезапное продолжение фика про зачарованный замок, в котором Ричард учится в Хогвартсе примерно в 1950-х годах.
Тут, честно, снимаю с себя все обязательства по сюжетной стройности, абсолютно self-indulgent fic, призванный в очередной раз сделать что-то хорошее Окделлу и исправить для него канон!
читать дальшеВ комнате было холодно — промозгло, как в склепе, и одновременно жарко, как в пекле. Ричард совсем замерз и придвинулся так близко к огню, что, казалось, еще мгновение — и он нырнет туда с головой. На самом деле — какая-то часть Ричарда еще помнила об этом — на самом деле стоял чудесный летний день, солнечный и теплый, сухой, почти безоблачный, каких почти не бывает в Олларии и какие еще реже застаешь в Надоре. Та же часть Ричарда еще отметила — смутно и вскользь, — как алатец, хозяин постоялого двора, переглянулся с женой, пожал плечами, но перечить не стал: отчего бы и не выполнить причуду знатного постояльца, что же, камин — значит, камин.
Камин как будто нужен был не только для тепла. Другая, скрытая часть Ричарда нашептывала ему об этом: как будто горящий камин защитит, утешит, укроет от бед; как будто только рядом с ним безопасно, как будто там, в пламени, прячутся добрые советы, и верные друзья, и любящие объятия, и многое еще, что Ричард потерял.
Почему так — он не помнил.
Вообще мало что помнил теперь; мало о чем думал; только, глядя на всполохи огня, все твердил про себя — словно чужой голос в мыслях навязчиво повторял: кинжал, шкатулка, кольцо; кольцо, шкатулка, кинжал; шкатулка — кольцо — кинжал; кинжал-кольцо… Нетрудная ведь задачка: выбери свою смерть, выбирать-то всего из двух — кольцо или кинжал, кинжал или кольцо?
Ричард стиснул в руке кинжал до боли, кольцо хотел было зашвырнуть в угол, прицелился, не смог, сунул в карман, на палец надевать не стал; еще сильнее вцепился в рукоять кинжала.
Камин вспыхнул лиловым, Ричарда обдало с ног до головы жаром, и комната исчезла.
***
Камин вспыхнул ярко-зеленым — нелепого, непривычного оттенка, — и на ковер вывалился человек; перекатился через плечо, как на дуэли, оттолкнулся, вскочил на ноги и замер: не то в боевой стойке, не то в защитной позе, не то просто — растерянный, ошарашенный после перемещения. Одет он был в старомодный маггловский наряд: широкий плащ, чулки, короткие штаны, и этот, как же его — да, колет: «Колет, мистер Окделл, вам уж придется пошить новый», — говорил тогда Армандо.
Да, это был тот самый мистер Окделл, который два года назад сдал СОВ — не с отличием, но успешно, более чем сносно, и баллов вполне хватало, чтобы пройти на шестой курс. Тот самый Окделл, который вместо того, чтобы спокойно учиться дальше (и трансфигурация как раз удавалась лучше другого, и уже на словах ведь договаривались с Континентом о стажировке, и даже Николя заинтересовался, хотел взглянуть), зачем-то вернулся к себе, к своим магглам, не то на год, не то на четыре — и, что самое возмутительное, Армандо его только поддержал: с приказами короля-де, пусть маггловского, не спорят; пусть мальчик посмотрит мир, поживет у себя, вникнет, сам разберется, вот станет рыцарем, и тогда вернется — а ваша трансфигурация никогда от него не убежит. Тот самый Окделл, который шесть лет назад чуть не обвалил на себя половину стен замка; тот, чья матушка так и жила в квартире, подысканной для нее Армандо; тот самый, чья младшая сестра буквально только что снова схлопотала взыскание — за то, что слишком бурно отмечала с подружками сданный экзамен: и именно Альбус, как декан факультета, вынужден был выдумывать очередное наказание!
И вот этот самый Окделл, который как раз должен был бы сейчас сдавать ЖАБА, если бы не пропадал у своих магглов целых два года, теперь стоял перед Альбусом, ошалело хлопал глазами и дышал прерывисто и тяжело, как загнанный зверь.
— Мистер Окделл, — позвал Альбус.
Тот моргнул, нахмурился, чуть помотал головой, но не сдвинулся с места.
— Ричард, — повторил Альбус, — уверяю тебя, на кресле будет удобнее.
Он, взмахнув палочкой, пододвинул кресло, заставив его мягко подтолкнуть Ричарда под колени, и тот сел — точнее сказать, упал, рухнул на сиденье. Альбус призвал чашку, горячую воду, пузатый заварочный чайник; подумав, добавил сахару и, пока ложечка (серебряная, с вензелем, из директорских запасов) со звоном билась о стенки, постарался аккуратно — легким магическим касанием — разжать Ричарду один за другим судорожно сведенные пальцы, намертво вцепившиеся в рукоять кинжала, а потом втиснул чашку с чаем ему в освободившуюся руку.
— Чай тоже не помешает.
Ричард сделал глоток, поперхнулся, закашлялся, снова моргнул, уставился на Альбуса — — взгляд сделался осмысленнее — и наконец проговорил:
— Про… профессор… если убил маггла — это же сразу Азкабан, да?
Ну конечно, вот только Азкабана не хватало, вы посмотрите на него!
— Гм, — Альбус поправил очки. — А ты убил? Магией? Каким заклинанием? Авроры первым делом проверят палочку: где твоя палочка?
— Н-нет… — Ричард растерянно похлопал себя по карманам, потом с удивлением посмотрел на кинжал, валявшийся на полу, с полминуты глядел на него, снова застыв; потом пошарил за манжетой, покрутил рукой, как будто пытался вспомнить, как держать палочку, старался мысленно ощутить, вызвать в памяти ее вес. — Не палочкой… Палочка вообще — в сундуке. У них… у нас… там ведь магия совсем не работает. И… там… осталась… получается, — выговорил он медленно, на каждом слове все понижая голос, так что последнее произнес уже совсем шепотом.
— Не палочкой, — повторил Альбус. — Хорошо. Тогда как же? Маггловским оружием? — он кивнул на кинжал. — Заколол? Зарезал? Застрелил? Тогда, извини меня, но…
…но ни магический, ни маггловский суд не будет рассматривать убийство, совершенное не то триста лет назад — а хроноворотов такой дальности просто не существует, — не то в загадочном, зачарованном королевстве, на изнанке мира, куда едва ли попадешь даже из Отдела Тайн.
— Ядом, — перебил Ричард. — Отравил. Профессор, я… нужно, наверное… сообщить?
— Ага. И ты сам сварил этот яд? Ну, что я могу сказать: я не похвалю, конечно, но вот Гораций будет рад, что ты наконец-то взялся за ум: помнится, СОВ по зельеварению… гм…
— Н-нет…
— Привез с собой, взял из запасов? И где тогда купил? У магглов? Это, прости меня, средство против ос?
— Н-нет… Я… — Ричард вздохнул, сунул было руку в карман и тут же, словно обжегшись, отдернул и схватился за деревянный подлокотник.
— Чай, — напомнил Альбус.
Ричард послушно отпил еще глоток и, прочистив горло, попробовал объяснить — да что произошло, ведь писал же раньше трехфутовые, да и пятифутовые эссе: логические построения, аргументация, рассуждения, все по форме — так почему же теперь не может связать двух слов?
— Есть… был… есть, — он запнулся, — есть один человек, союзник… Профессор, это сложно объяснить. И — вы даже не спрашиваете, кого я убил!
— Хорошо, зайдем с другого конца: я понял, что это был местный — немагический — яд, верно? Давайте сюда этот флакон или что вы там прячете в кармане, мистер Окделл: уверен, что Гораций разберется лучше нас с вами.
Ричард медленно — опять слишком медленно, что же с ним такое? — кивнул, снова запустил руку в карман и протянул Альбусу на ладони перстень с красным камнем. Гораций наверняка фыркнет: кольцо с ядом, какая пошлятина! — маггловская работа, банальщина, кич, безделка!
— Так, — Альбус взвесил перстень на руке, поднес к глазам, рассматривая камень на свет: нет, совершенно никакой магии, пустышка (или есть все же капля, едва уловимый след, отблеск, флёр чего-то темного — чужого, враждебного?); и, отметив, каким отчаянно-затравленным взглядом следит за ним Ричард, спросил: — Ты сам-то, надеюсь, не попробовал этот яд? А если попробовал, то хотя бы принял безоар?
— Хотел выпить… чтобы получилось честно — ну, справедливо, знаете, как дуэль, как… но он приказал поста… — Ричард глотнул воздуха, — поставить на стол, и я… А безоар? — взгляд снова стал растерянным. — Безоар… там, тоже — в сундуке… наверное… кажется, брал… не вспомнил… не знаю… что теперь. Но я бы не стал — так!
Пора было прекращать. Толку от мальчишки все равно сейчас не добиться: кого он там пытался отравить, зачем, из-за чего, где раздобыл этот несчастный яд, как тот маггл перешел ему дорогу, действительно ли умер или остался жив — все это Альбус сможет легко увидеть своими глазами в думосбросе. Занятно, что такая простая мысль пришла ему в голову только сейчас.
— Знаешь что, — Альбус осторожно забрал у Ричарда из рук чашку — не отказал себе в удовольствии чуть поиграть, так что та описала маленький, изящный пируэт в воздухе и, подхваченная блюдцем, вместе с ним спланировала на столик, — все это вполне может подождать. Ричард, скажи мне честно, тебя не оглушили? Ты не бился головой, не падал?
— Нет, нет! Только связали и… и… и я не смогу же теперь забрать безоар и палочку… все вещи… — они сказали, если я вернусь, меня будут судить… — Ричард сел ровнее, расправил плечи, как будто показывая: он готов. — Профессор, а здесь ведь тоже сначала будет суд, правильно?
Тогда, два года назад, они договорились, что кто-то из оставшихся здесь — скажем, Армандо или сам Альбус, — четырежды в год, «на Изломы», то есть на равноденствия и солнцестояния, будет открывать каминную связь из школы или из лондонской квартиры Окделлов в их родной замок: дело было в том, что в обратную сторону, из замка в Хогвартс — вообще куда угодно в магический мир, — открыть не получилось, сколько бы они ни экспериментировали. Если Ричард в этот момент окажется дома, то сумеет побеседовать с родными, обменяться новостями, передать и забрать какие-то вещи (скажем, обновить запас перечного зелья, или пресловутого безоара, да даже хотя бы теплых носков) — ну и сам перенестись назад, конечно. Осень, зиму, весну первого года Ричард провел в своей маггловской школе; его ждали летом, но он не появился. Миссис Окделл прошлась по замку, расспросила слуг — вернулась страшно рассерженной, никому не сказав о том, что узнала, и с тех пор только поджимала губы, когда речь заходила о Ричарде, отказывалась его видеть и делала вид, что ее не волнует, удалось ли его наконец застать дома. Тот не вышел на связь ни следующей осенью, ни зимой, ни весной — хотя весной слуги рассказали, что он приезжал сразу после Зимнего Излома, пробыл почти всю зиму и, не дождавшись немного Излома Весеннего, снова вдруг, срочно, в нарушение планов был вызван не то в столицу, не то еще куда-то: сами понимаете, святой отец (Альбуса опять приняли за монаха), у его светлости служба…
Ну что же, решил Альбус: нет — значит нет; не поймать — значит, так тому и быть; в конце концов, не бегать же нянькой за тем, кто отправился в свободное плавание — все мы тут взрослые люди…
…и вот этот взрослый, самостоятельный человек, вполне совершеннолетний — кстати, пропустил занятия по аппарации, придется нагонять, — умудрился влипнуть в дикую, путаную, неправдоподобно бессмысленную историю с покушением, ядом, кинжалом, пленом; историю, в которой наверняка были замешаны и те враги, от которых семья в свое время так счастливо спаслась.
— Итак, — сказал Альбус, поднимаясь, — сначала — сначала, как ты говоришь, будет вовсе не суд и даже не аврорат — сначала мы с тобой прогуляемся до больничного крыла: даже если ты в порядке, успокоительное зелье не повредит. Вставай. Ричард, ты меня слышишь? Дикон?
— Там был такой человек… — пробормотал Ричард, глядя на него снизу вверх, даже и не думая вставать. — Этот человек, он был… другом, союзником отца — немного похож на вас… Это его кольцо. Не совсем его, но это он… предложил, — он замолчал и, опустив глаза, уставился на свои руки.
***
Позже, уже ночью, когда все наконец улеглось и Альбус, не без труда раздобыв воспоминания, наскоро просмотрел их (будет еще время побродить там, познакомиться поосновательнее), он почувствовал себя не на шутку оскорбленным. «Немного на вас похож»: ведь и вы, профессор могли бы вовлечь ученика в сеть хитрых, зловещих интриг и, дергая то за одну, то за другую ниточку, исподволь подчинить себе. Альбус, наверное, и правда мог бы: не ученикам об этом знать, но сам-то он знал — нет, достоверно-то не знал, но подозревал в себе. Стоило обдумать эту мысль на досуге; стоило обсудить — пожалуй, с Аберфортом.
Стоило и наведаться в тамошние края: расспросить местных, хотя бы выяснить, выжил ли тот маггл (в воспоминаниях выглядел вполне живым, довольным собой, и не собирался умирать), поймали ли того колдуна…
О, Ричард устроил переполох не хуже, чем шесть лет назад — как будто заново, по прежнему шаблону проигрался тот, первый раз: «Да на тебе же темное проклятье, милый! — Нет, Альбус, что вы, что вы, я не возьмусь, я не представляю, что с ним — срочно, срочно в Мунго, я предупрежу, а вы разжигайте камин» — пятый этаж, отделение заклятий, суматоха, суета; примчалась миссис Окделл — и кто только сообщил, точно не Альбус: он бы рассказал, конечно, но чуть позже, завтра — в общем, грешил на господина директора; явилась и старшая мисс Окделл с отрядом подружек — куда же без них, но эти-то как прознали (и, между прочим, они ведь как раз были наказаны, куда смотрит староста? — ах, ну да; куда смотрит декан? — и здесь замнем…). Колдомедики в Мунго не всплескивали руками, как школьная колдоведьма, но откровенно хмурились и обещали внятный ответ не раньше, чем через неделю.
Времени у Альбуса было предостаточно.
Тут, честно, снимаю с себя все обязательства по сюжетной стройности, абсолютно self-indulgent fic, призванный в очередной раз сделать что-то хорошее Окделлу и исправить для него канон!
читать дальшеВ комнате было холодно — промозгло, как в склепе, и одновременно жарко, как в пекле. Ричард совсем замерз и придвинулся так близко к огню, что, казалось, еще мгновение — и он нырнет туда с головой. На самом деле — какая-то часть Ричарда еще помнила об этом — на самом деле стоял чудесный летний день, солнечный и теплый, сухой, почти безоблачный, каких почти не бывает в Олларии и какие еще реже застаешь в Надоре. Та же часть Ричарда еще отметила — смутно и вскользь, — как алатец, хозяин постоялого двора, переглянулся с женой, пожал плечами, но перечить не стал: отчего бы и не выполнить причуду знатного постояльца, что же, камин — значит, камин.
Камин как будто нужен был не только для тепла. Другая, скрытая часть Ричарда нашептывала ему об этом: как будто горящий камин защитит, утешит, укроет от бед; как будто только рядом с ним безопасно, как будто там, в пламени, прячутся добрые советы, и верные друзья, и любящие объятия, и многое еще, что Ричард потерял.
Почему так — он не помнил.
Вообще мало что помнил теперь; мало о чем думал; только, глядя на всполохи огня, все твердил про себя — словно чужой голос в мыслях навязчиво повторял: кинжал, шкатулка, кольцо; кольцо, шкатулка, кинжал; шкатулка — кольцо — кинжал; кинжал-кольцо… Нетрудная ведь задачка: выбери свою смерть, выбирать-то всего из двух — кольцо или кинжал, кинжал или кольцо?
Ричард стиснул в руке кинжал до боли, кольцо хотел было зашвырнуть в угол, прицелился, не смог, сунул в карман, на палец надевать не стал; еще сильнее вцепился в рукоять кинжала.
Камин вспыхнул лиловым, Ричарда обдало с ног до головы жаром, и комната исчезла.
***
Камин вспыхнул ярко-зеленым — нелепого, непривычного оттенка, — и на ковер вывалился человек; перекатился через плечо, как на дуэли, оттолкнулся, вскочил на ноги и замер: не то в боевой стойке, не то в защитной позе, не то просто — растерянный, ошарашенный после перемещения. Одет он был в старомодный маггловский наряд: широкий плащ, чулки, короткие штаны, и этот, как же его — да, колет: «Колет, мистер Окделл, вам уж придется пошить новый», — говорил тогда Армандо.
Да, это был тот самый мистер Окделл, который два года назад сдал СОВ — не с отличием, но успешно, более чем сносно, и баллов вполне хватало, чтобы пройти на шестой курс. Тот самый Окделл, который вместо того, чтобы спокойно учиться дальше (и трансфигурация как раз удавалась лучше другого, и уже на словах ведь договаривались с Континентом о стажировке, и даже Николя заинтересовался, хотел взглянуть), зачем-то вернулся к себе, к своим магглам, не то на год, не то на четыре — и, что самое возмутительное, Армандо его только поддержал: с приказами короля-де, пусть маггловского, не спорят; пусть мальчик посмотрит мир, поживет у себя, вникнет, сам разберется, вот станет рыцарем, и тогда вернется — а ваша трансфигурация никогда от него не убежит. Тот самый Окделл, который шесть лет назад чуть не обвалил на себя половину стен замка; тот, чья матушка так и жила в квартире, подысканной для нее Армандо; тот самый, чья младшая сестра буквально только что снова схлопотала взыскание — за то, что слишком бурно отмечала с подружками сданный экзамен: и именно Альбус, как декан факультета, вынужден был выдумывать очередное наказание!
И вот этот самый Окделл, который как раз должен был бы сейчас сдавать ЖАБА, если бы не пропадал у своих магглов целых два года, теперь стоял перед Альбусом, ошалело хлопал глазами и дышал прерывисто и тяжело, как загнанный зверь.
— Мистер Окделл, — позвал Альбус.
Тот моргнул, нахмурился, чуть помотал головой, но не сдвинулся с места.
— Ричард, — повторил Альбус, — уверяю тебя, на кресле будет удобнее.
Он, взмахнув палочкой, пододвинул кресло, заставив его мягко подтолкнуть Ричарда под колени, и тот сел — точнее сказать, упал, рухнул на сиденье. Альбус призвал чашку, горячую воду, пузатый заварочный чайник; подумав, добавил сахару и, пока ложечка (серебряная, с вензелем, из директорских запасов) со звоном билась о стенки, постарался аккуратно — легким магическим касанием — разжать Ричарду один за другим судорожно сведенные пальцы, намертво вцепившиеся в рукоять кинжала, а потом втиснул чашку с чаем ему в освободившуюся руку.
— Чай тоже не помешает.
Ричард сделал глоток, поперхнулся, закашлялся, снова моргнул, уставился на Альбуса — — взгляд сделался осмысленнее — и наконец проговорил:
— Про… профессор… если убил маггла — это же сразу Азкабан, да?
Ну конечно, вот только Азкабана не хватало, вы посмотрите на него!
— Гм, — Альбус поправил очки. — А ты убил? Магией? Каким заклинанием? Авроры первым делом проверят палочку: где твоя палочка?
— Н-нет… — Ричард растерянно похлопал себя по карманам, потом с удивлением посмотрел на кинжал, валявшийся на полу, с полминуты глядел на него, снова застыв; потом пошарил за манжетой, покрутил рукой, как будто пытался вспомнить, как держать палочку, старался мысленно ощутить, вызвать в памяти ее вес. — Не палочкой… Палочка вообще — в сундуке. У них… у нас… там ведь магия совсем не работает. И… там… осталась… получается, — выговорил он медленно, на каждом слове все понижая голос, так что последнее произнес уже совсем шепотом.
— Не палочкой, — повторил Альбус. — Хорошо. Тогда как же? Маггловским оружием? — он кивнул на кинжал. — Заколол? Зарезал? Застрелил? Тогда, извини меня, но…
…но ни магический, ни маггловский суд не будет рассматривать убийство, совершенное не то триста лет назад — а хроноворотов такой дальности просто не существует, — не то в загадочном, зачарованном королевстве, на изнанке мира, куда едва ли попадешь даже из Отдела Тайн.
— Ядом, — перебил Ричард. — Отравил. Профессор, я… нужно, наверное… сообщить?
— Ага. И ты сам сварил этот яд? Ну, что я могу сказать: я не похвалю, конечно, но вот Гораций будет рад, что ты наконец-то взялся за ум: помнится, СОВ по зельеварению… гм…
— Н-нет…
— Привез с собой, взял из запасов? И где тогда купил? У магглов? Это, прости меня, средство против ос?
— Н-нет… Я… — Ричард вздохнул, сунул было руку в карман и тут же, словно обжегшись, отдернул и схватился за деревянный подлокотник.
— Чай, — напомнил Альбус.
Ричард послушно отпил еще глоток и, прочистив горло, попробовал объяснить — да что произошло, ведь писал же раньше трехфутовые, да и пятифутовые эссе: логические построения, аргументация, рассуждения, все по форме — так почему же теперь не может связать двух слов?
— Есть… был… есть, — он запнулся, — есть один человек, союзник… Профессор, это сложно объяснить. И — вы даже не спрашиваете, кого я убил!
— Хорошо, зайдем с другого конца: я понял, что это был местный — немагический — яд, верно? Давайте сюда этот флакон или что вы там прячете в кармане, мистер Окделл: уверен, что Гораций разберется лучше нас с вами.
Ричард медленно — опять слишком медленно, что же с ним такое? — кивнул, снова запустил руку в карман и протянул Альбусу на ладони перстень с красным камнем. Гораций наверняка фыркнет: кольцо с ядом, какая пошлятина! — маггловская работа, банальщина, кич, безделка!
— Так, — Альбус взвесил перстень на руке, поднес к глазам, рассматривая камень на свет: нет, совершенно никакой магии, пустышка (или есть все же капля, едва уловимый след, отблеск, флёр чего-то темного — чужого, враждебного?); и, отметив, каким отчаянно-затравленным взглядом следит за ним Ричард, спросил: — Ты сам-то, надеюсь, не попробовал этот яд? А если попробовал, то хотя бы принял безоар?
— Хотел выпить… чтобы получилось честно — ну, справедливо, знаете, как дуэль, как… но он приказал поста… — Ричард глотнул воздуха, — поставить на стол, и я… А безоар? — взгляд снова стал растерянным. — Безоар… там, тоже — в сундуке… наверное… кажется, брал… не вспомнил… не знаю… что теперь. Но я бы не стал — так!
Пора было прекращать. Толку от мальчишки все равно сейчас не добиться: кого он там пытался отравить, зачем, из-за чего, где раздобыл этот несчастный яд, как тот маггл перешел ему дорогу, действительно ли умер или остался жив — все это Альбус сможет легко увидеть своими глазами в думосбросе. Занятно, что такая простая мысль пришла ему в голову только сейчас.
— Знаешь что, — Альбус осторожно забрал у Ричарда из рук чашку — не отказал себе в удовольствии чуть поиграть, так что та описала маленький, изящный пируэт в воздухе и, подхваченная блюдцем, вместе с ним спланировала на столик, — все это вполне может подождать. Ричард, скажи мне честно, тебя не оглушили? Ты не бился головой, не падал?
— Нет, нет! Только связали и… и… и я не смогу же теперь забрать безоар и палочку… все вещи… — они сказали, если я вернусь, меня будут судить… — Ричард сел ровнее, расправил плечи, как будто показывая: он готов. — Профессор, а здесь ведь тоже сначала будет суд, правильно?
Тогда, два года назад, они договорились, что кто-то из оставшихся здесь — скажем, Армандо или сам Альбус, — четырежды в год, «на Изломы», то есть на равноденствия и солнцестояния, будет открывать каминную связь из школы или из лондонской квартиры Окделлов в их родной замок: дело было в том, что в обратную сторону, из замка в Хогвартс — вообще куда угодно в магический мир, — открыть не получилось, сколько бы они ни экспериментировали. Если Ричард в этот момент окажется дома, то сумеет побеседовать с родными, обменяться новостями, передать и забрать какие-то вещи (скажем, обновить запас перечного зелья, или пресловутого безоара, да даже хотя бы теплых носков) — ну и сам перенестись назад, конечно. Осень, зиму, весну первого года Ричард провел в своей маггловской школе; его ждали летом, но он не появился. Миссис Окделл прошлась по замку, расспросила слуг — вернулась страшно рассерженной, никому не сказав о том, что узнала, и с тех пор только поджимала губы, когда речь заходила о Ричарде, отказывалась его видеть и делала вид, что ее не волнует, удалось ли его наконец застать дома. Тот не вышел на связь ни следующей осенью, ни зимой, ни весной — хотя весной слуги рассказали, что он приезжал сразу после Зимнего Излома, пробыл почти всю зиму и, не дождавшись немного Излома Весеннего, снова вдруг, срочно, в нарушение планов был вызван не то в столицу, не то еще куда-то: сами понимаете, святой отец (Альбуса опять приняли за монаха), у его светлости служба…
Ну что же, решил Альбус: нет — значит нет; не поймать — значит, так тому и быть; в конце концов, не бегать же нянькой за тем, кто отправился в свободное плавание — все мы тут взрослые люди…
…и вот этот взрослый, самостоятельный человек, вполне совершеннолетний — кстати, пропустил занятия по аппарации, придется нагонять, — умудрился влипнуть в дикую, путаную, неправдоподобно бессмысленную историю с покушением, ядом, кинжалом, пленом; историю, в которой наверняка были замешаны и те враги, от которых семья в свое время так счастливо спаслась.
— Итак, — сказал Альбус, поднимаясь, — сначала — сначала, как ты говоришь, будет вовсе не суд и даже не аврорат — сначала мы с тобой прогуляемся до больничного крыла: даже если ты в порядке, успокоительное зелье не повредит. Вставай. Ричард, ты меня слышишь? Дикон?
— Там был такой человек… — пробормотал Ричард, глядя на него снизу вверх, даже и не думая вставать. — Этот человек, он был… другом, союзником отца — немного похож на вас… Это его кольцо. Не совсем его, но это он… предложил, — он замолчал и, опустив глаза, уставился на свои руки.
***
Позже, уже ночью, когда все наконец улеглось и Альбус, не без труда раздобыв воспоминания, наскоро просмотрел их (будет еще время побродить там, познакомиться поосновательнее), он почувствовал себя не на шутку оскорбленным. «Немного на вас похож»: ведь и вы, профессор могли бы вовлечь ученика в сеть хитрых, зловещих интриг и, дергая то за одну, то за другую ниточку, исподволь подчинить себе. Альбус, наверное, и правда мог бы: не ученикам об этом знать, но сам-то он знал — нет, достоверно-то не знал, но подозревал в себе. Стоило обдумать эту мысль на досуге; стоило обсудить — пожалуй, с Аберфортом.
Стоило и наведаться в тамошние края: расспросить местных, хотя бы выяснить, выжил ли тот маггл (в воспоминаниях выглядел вполне живым, довольным собой, и не собирался умирать), поймали ли того колдуна…
О, Ричард устроил переполох не хуже, чем шесть лет назад — как будто заново, по прежнему шаблону проигрался тот, первый раз: «Да на тебе же темное проклятье, милый! — Нет, Альбус, что вы, что вы, я не возьмусь, я не представляю, что с ним — срочно, срочно в Мунго, я предупрежу, а вы разжигайте камин» — пятый этаж, отделение заклятий, суматоха, суета; примчалась миссис Окделл — и кто только сообщил, точно не Альбус: он бы рассказал, конечно, но чуть позже, завтра — в общем, грешил на господина директора; явилась и старшая мисс Окделл с отрядом подружек — куда же без них, но эти-то как прознали (и, между прочим, они ведь как раз были наказаны, куда смотрит староста? — ах, ну да; куда смотрит декан? — и здесь замнем…). Колдомедики в Мунго не всплескивали руками, как школьная колдоведьма, но откровенно хмурились и обещали внятный ответ не раньше, чем через неделю.
Времени у Альбуса было предостаточно.
@темы: Воображаемый мир: Поттер, Сокраловские истории, Воображаемый мир: ОЭ
И он там совершенно замечательный.
Называется "Первый маршал принимает присягу молодого, но перспективного зельевара".