Любовь Валар

[sokrov]

Заявка: Т6-47. Любовь Валара к эльфу. Разделенная, разумеется. Слеш, рейтинг на усмотрение автора.

Краткий ликбез для незнакомых с Сильмариллионом.
Валары - высшие существа, ниже рангом, чем Бог, но нечто вроде греческих богов. Каждый отвечает за свою область: растения, вода и т.д.
Мужчины: Манвэ, Оромэ, Тулкас, Ирмо, Намо (Мандос), Аулэ, Ульмо + Мелькор (отрицательный).
Женщины: Варда, Вана, Нэсса, Эстэ, Вайрэ, Йаванна, Ниэнна.

У Валаров не принято было влюбляться в эльфов, тем более что почти все (кроме Ульмо, Ниэнны и Мелькора-отрицательного) счастливы в браке. Однако против заявки не пойти. Мы пытались отвести несчастных от порочного чувства всеми способами.

Драбблы в порядке появления. Периодически появляются отсылки на тексты других авторов в той же заявке.

Мандос, Вайрэ и Феанор

Примечания
1. Разделенной любви у героев так и не получилось, поэтому текст отправляется в сочинения на тему.
2. «Слэш на усмотрение автора» породил форму диптиха.
3. Предупреждения: АУ, нарушение первичных законов мироздания, слэш и прочие искажения.

Любовь Валар. Диптих

– Как это у Чехова: барыня живет с кучером…
– А барин с садовником, –
мрачно сказал Николай Степанович. –
Или наоборот.
А.Лазарчук, М.Успенский

Правая створка

Вайрэ мелкими глотками пила воду из стакана и в перерывах тихо всхлипывала. Эстэ ласково гладила ее по руке, а Ирмо бормотал что-то утешительное: за все эти годы сад Лориен видел и не такое, поэтому его хозяева даже не удивились, когда заплаканная Вайрэ появилась у калитки, со стоном пошатнулась и беспрекословно позволила увести себя под руки на берег небольшого ручейка.
– А он... – говорила она сквозь слезы. – ...его... этого... да как он мог... да что ж это такое... а я... а... – губы задрожали, зубы застучали о край стакана, и Ирмо стакан от греха подальше забрал.
После долгих расспросов выяснилось следующее. Супруг Вайрэ, Намо Мандос, Судия, по ее словам, «влюбился в этого растреклятого Феанора, чтобы ему пусто было, зачем мы только его в Мандос взяли, летал бы себе бесплотной тенью...» Точнее, сначала Намо заявил, что Феанора – за все его безобразия – никогда не выпустит, потом пришел к логическому выводу, что Нерданель имеет право снова выйти замуж, а потом... А потом его словно подменили. Он смотрел на Феанора с обожанием – как когда-то на жену, вернул ему в обход всех законов тело и сегодня собирался «воплотить мечты в жизнь». Вайрэ не стала ждать, что ответит Феанор и что будет потом, и ушла.
– Все забросил, – причитала она уже спокойнее. – Книги забросил. Мертвецы уже три дня в очереди стоят, смертным на Пути не уйти. А ему некогда: «Ах, Феанор, ах, Феанор, Феанор это, Феанор то...»
Ирмо не знал, что и думать, и не нашел ничего лучше, как созвать Круг Судеб.
– Это надо срочно прекратить! – решительно предложил Аулэ. – Сам не работает и другим не дает.
Многие согласно закивали.
– Постойте, – поднял руку Манвэ. – Надо ведь сначала разобраться: а вдруг это – любовь?
– Какая же это любовь? – удивился Аулэ. – Это саботаж, а не любовь!
– Действительно, – поддержала его супруга. – Какая же это любовь, если он жену бросил? Это искажение, а не любовь!
И Круг Судеб постановил: Намо Мандосу – вернуться к своим обязанностям и к супруге, снова развоплотить Феанора и забыть о нем и вообще об искажениях надолго, лучше всего – навсегда.
Не желая обижать коллегу, Манвэ решил спуститься в Мандос и сообщить ему о постановлении Круга сам, но за ним увязались – кто из чувства справедливости, кто из любопытства – почти все Валар, кроме Ваны, которая не пришла и на Круг, передав через мужа, что у нее «дела».
Палаты Мандоса встретили их духотой, толчеей и шумом. Манвэ небрежным жестом открыл проход на Пути, толпа схлынула, и освободился путь в личные покои Намо. Валар осторожно заглянули внутрь и увидели...
На кушетке возле стены сидели двое. Намо, влюблено глядя на Феанора, все ближе и ближе подвигался к нему. Тот, во все глаза уставившись на соблазнителя, злобно бормотал сквозь зубы: «Проклятые Валар! Правильно я никогда вам не доверял! Нигде покоя нет! Чем вы лучше нас? Чем вы лучше смертных? Чем вы лучше Моргота, в конце концов?!» – и пытался рукой нашарить сзади какое-нибудь оружие.
Валар замерли. Намо их не заметил; Феанор заметил и скривился.
Тут в комнату впорхнула Вана, окинула взглядом всю сцену, широко улыбнулась и воскликнула:
– Ура! Получилось! Надо же!
Все вздрогнули.
– Что ты имеешь в виду? – осторожно поинтересовалась Варда.
– Ах, – ничуть не смущаясь, затараторила Вана, – я тут разработала новое средство, вызывающее любовь с первого взгляда, ну, и я не знала, подействует оно на Айнур или нет. Оказалось, подействовало. Здорово, правда?
На нее посмотрели с недоумением, а Аулэ пробормотал: «Хулиганство...»
– Я вообще не понимаю, как оно попало в Мандос! – сделав честные глаза, продолжала Вана. – Я его Ульмо хотела подбросить.

***
Что сказали Ване другие Валар и в особенности Вайрэ, как средство все-таки попало в Мандос и как Вана возвращала все в первоначальный вид, хроники, увы, не рассказывают.

Конец правой створки.

Левая створка

Намо залпом опустошал стакан за стаканом и в перерывах нечленораздельно мычал. Эстэ ласково гладила его по руке, а Ирмо бормотал что-то утешительное: за все эти годы сад Лориен видел и не такое, поэтому его хозяева даже не удивились, когда взъерошенный Намо появился у калитки, в ярости чуть не снес изгородь, а потом, как ни странно, беспрекословно позволил увести себя под руки на берег небольшого ручейка.
– А она... – говорил он, задыхаясь от негодования. – ...с ним... с этим... да как она могла... да что ж это такое... да что они себе позволяют... – рука сжалась в кулак, стекло пошло трещинами, и Ирмо стакан от греха подальше забрал.
После долгих расспросов выяснилось следующее. Супруга Намо, Вайрэ, Ткачиха, по его словам, «влюбилась в этого Феанора, чтоб ему пусто было, мало я его проклял, зачем мы его только в Мандос пустили, летал бы себе бесплотной тенью...» Точнее, сначала Вайрэ вбила себе в голову, что Феанора – за все его безобразия – никогда не выпустят, потом пришла к логическому выводу, что Нерданель имеет право снова выйти замуж, а потом... А потом ее словно подменили. Она смотрела на Феанора с обожанием – как когда-то на мужа, каким-то чудом умудрилась вернуть ему тело и сегодня собиралась «воплотить грезы в жизнь». Намо не стал ждать, что ответит Феанор и что будет потом, и, чтобы не разнести весь Мандос, ушел.
– Все забросила, – переживал он уже тише. – Гобелены забросила. Не ткет, не прядет. История уже скоро остановится, а ей все равно! Ходит за своим Феанором хвостиком: «Ах, Феанор, почините челнок; ах, Феанор, не посмотрите прялку, колесо что-то заедает...»
Ирмо не знал, что и думать, и не нашел ничего лучше, как созвать Круг Судеб.
– Это надо срочно прекратить! – решительно предложил Аулэ. – Сама не работает и другим не дает.
Многие согласно закивали.
– Постойте, – поднял руку Манвэ. – Надо ведь сначала разобраться: а вдруг это – любовь?
– Какая же это любовь? – удивился Аулэ. – Это саботаж, а не любовь!
– Действительно, – поддержала его супруга. – Какая же это любовь, если она мужа бросила? Это искажение, а не любовь!
И Круг Судеб постановил: Вайрэ – вернуться к своим обязанностям и к супругу, а также забыть о Феаноре и вообще об искажениях надолго – а лучше навсегда, а Намо Мандосу – снова развоплотить Феанора и услать его подальше от жены.
Не желая обижать коллегу, Манвэ решил спуститься в Мандос и сообщить ей о постановлении Круга сам, но за ним увязались – кто из чувства солидарности, кто из любопытства – почти все Валар, кроме Ваны, которая не пришла и на Круг, передав через мужа, что у нее «дела».
Мастерские Вайрэ встретили их тишиной, затхлостью и запустением. Нити безжизненно лежали на стульях, станки покрывались пылью, а время, казалось, замкнулось в спираль и медленно останавливается. Варда небрежным жестом навела порядок, и дышать стало легче. Из личных покоев Вайрэ раздавались приглушенные голоса. Валар осторожно заглянули внутрь и увидели...
На кушетке возле стены сидели двое. Вайрэ, нежно глядя на Феанора и влюбленно воркуя, все ближе подвигалась к нему и норовила взять за руку. Тот, во все глаза уставившись на соблазнительницу, злобно бормотал сквозь зубы: «Проклятые Валар! Правильно я вам никогда не доверял! Чем вы лучше нас? Чем вы лучше смертных? Чем вы лучше Моргота, в конце концов?!» – и старался вжаться в стену.
Валар замерли. Вайрэ их не заметила; Феанор заметил и скривился.
Тут в комнату впорхнула Вана, окинула взглядом всю сцену, широко улыбнулась и воскликнула:
– Ура! Получилось! Надо же!
Все вздрогнули.
– Что ты имеешь в виду? – осторожно поинтересовался Манвэ.
– Ах, – ничуть не смущаясь, затараторила Вана, – я тут разработала новое средство, вызывающее любовь с первого взгляда, ну, и я не знала, подействует оно на Айнур или нет. Оказалось, подействовало. Здорово, правда?
На нее посмотрели с недоумением, а Аулэ пробормотал: «Хулиганство...»
– Я вообще не понимаю, как оно попало в Мандос! – сделав честные глаза, продолжала Вана. – Я его Ниэнне хотела подбросить.

***
Что сказали Ване другие Валар и в особенности Намо, как средство все-таки попало в Мандос и как Вана возвращала все в первоначальный вид, хроники, увы, не рассказывают.

Конец левой створки
Конец диптиха

Ниэнна

Она влюбилась в эльфа.
Я принес ей цветы из Лориэна, а она сидела с эльфом и пила чай. Я даже не посмотрел, кто это. Какой-то ваниар или телери, или, может быть, нолдо, которого она пожалела.
Она влюбилась в эльфа.
Они держались за руки и нежно беседовали, а я тихо положил цветы на порог и ушел, чтобы не смотреть. Со спины я даже не понял, эльф это или эльфийка.
Она влюбилась в эльфа.
Глупо было ожидать чего-то другого. Я для нее еще ребенок , а она свободная дама. И ее никто не осудит, как никто не осудил Ульмо.
И где она его нашла? В Мандосе? В Тирионе?
Она влюбилась в эльфа.
Я сменю имя, отращу бороду, сегодня же попрошу Владыку услать меня в Средиземье и умру там геройской смертью.
Я не буду им мешать. Но я не могу этого видеть.
Она влюбилась в эльфа.

Ирмо

Примечания
1. Автор не решился описывать роман эльфа со своим подсознанием, как предлагали выше, и пошел более простым путем.
2.Это кроссовер. Кто раньше всего угадает (скажем, со второй строчки), с чем это кроссовер, тот будет молодец.

Спят тунеядцы под кустом,
Не занимаются трудом
И спортом...
В.Бахнов

– Вставай, лежебока! Хватит дрыхнуть!
Ирмо продрал глаза. Сквозь листву куста пробивался яркий свет, а за кустом стоял Аулэ с нечитаемым выражением лица. Ирмо ожидал услышать нечто вроде: «Позови Эстэ срочно! У нас Курунир опять уронил себе на голову чан с расплавленным металлом!» – несчастные случаи на производстве были делом обычным, поэтому Аулэ, который сам, казалось, никогда не болел и не уставал, часто появлялся в Саду, то один – и тогда Эстэ, подхватив склянки, убегала за ним – а то с очередным Майя или эльфом в охапке. Ирмо любил вести с ним беседы о возвышенном, и все поголовно считали их хорошими друзьями. Но на этот раз Аулэ заявил:
– Ты слишком много спишь. Сходил бы погулял, в город хотя бы вышел, жир бы растряс, на эльфов посмотрел. А то ведь ты и не работаешь почти, лентяй, и ни с кем не общаешься, тюфяк. Пошли, я тебя со своими познакомлю.
Ирмо про себя подумал, что уж знаком-то он вообще с каждым первым, хотя бы заочно, потому что сны видят все, и еще, что производить грезы – тоже работа, но ничего не сказал, чтобы не разочаровать приятеля. Аулэ тем временем оглянулся на него и бодро зашагал к калитке.

***
В кузнице от жара и духоты клонило в сон, но не то что лечь – сесть-то было некуда, поэтому Ирмо прислонился к стене и стал наблюдать, как Аулэ раздает направо и налево указания. В городе, куда Аулэ отправился развеяться после работы и потащил за собой Ирмо, твердо вознамерившись, видимо, больше его не отпускать, было не лучше. Ирмо со вздохом провожал глазами каждую скамейку, которая встречалась им на пути, но Аулэ не давал даже подойти к ним. Наконец он остановился.
– Ну что, по домам? – с надеждой спросил Ирмо, старательно глядя в небо: начинались сумерки.
– Ты неисправим! – не выдержал Аулэ. – Ужасно! Я думал, что смогу избавить тебя от этой лориэнщины, а ты... Впрочем, ладно: попробуем последнее средство. В мастерских сегодня будет вечер и танцы, и ты пойдешь со мной.

***
В зале, где проводили вечер, Ирмо первым делом заметил у стены уютную кушетку, но Аулэ перехватил его за рукав.
– Знакомься, это Иллиниэль, младшая дочь кузнеца Махтана.
Миловидная девушка вспыхнула и склонилась в глубоком поклоне. Ирмо помнил, что у Махтана было пять дочерей, но прославилась только вторая. Все они работали в мастерской, но, похоже, соблюдали технику безопасности, потому что эту Иллиниэль Ирмо еще не видел.
Заиграла музыка, и девушка, еще больше смутившись, вопросительно посмотрела на Ирмо. Тот со вздохом взял ее за руку и отвел в центр зала, где уже собирались другие пары: танцевать он умел, но, естественно, не любил и не понимал, что в этом находят.
После первого тура нелепых перетаптываний и помахиваний ладонями Ирмо сделал комплимент ее красоте и изяществу, после второго она с удивлением признала в нем хорошего танцора, после третьего он решил, что ему даже нравится, после четвертого ее увел танцевать кто-то другой, после пятого ее вернули, а после шестого она предложила «прогуляться по городу».
Показать ей Сад Ирмо не осмелился, поэтому они, держась за руки, бродили по улицам и разговаривали обо всем на свете: о способах огранки камней и о политике Манвэ, о ее семье и о духовном – удивительным собеседником оказалась эта обычная с виду девушка – а, когда занялся рассвет, они вышли к побережью. Найти и попросить у живущих неподалеку эльфов лодку было минутным делом, и вскоре они оба уже сидели на узких скамьях: Ирмо – на веслах, она – на корме. И, глядя в ее непередаваемо чудесные глаза, Ирмо отметил про себя, что не спал уже почти сутки, и ему даже не хочется... Он отпустил весла, склонился к ней, она потянулась к нему, и...

***
Ирмо проснулся. Рядом лежало и грело бок что-то теплое. Ирмо нащупал рукой супругу и пробормотал:
– Дорогуша, я, кажется, тебе изменил.
– А? – встрепенулась Эстэ. – Да ну, тебе это приснилось.
– Уфф, – облегченно выдохнул Ирмо и снова закрыл глаза. Действительно, чего только не приснится, когда сейчас только и разговоров, что о таинственном проклятье, поражающем Валар одного за другим. Его жертвой уже пали Ульмо, Яванна, Ниэнна, теперь вот Тулкас...
– Кстати, – задумчиво продолжала жена, – заходил Аулэ: у них Курунир опять уронил себе на голову чан с расплавленным металлом.

Конец.

Вана

Дело молодое
Происшествие, случившееся до всех драбблов о любви Валар

До дома, точнее, до охотничьего домика, где она жила со своим мужем Оромэ, Вану провожал молодой эльф, с которым она познакомилась тем вечером. Но это было не просто знакомство: Вана влюбилась в него с первого взгляда. Он, похоже, тоже влюбился в неё.
Они дошли до самого дома.
– Ну что ж, до встречи! – шепнул эльф.
– До встречи! – тихо отозвалась Вана.
Он, оглядываясь, зашагал от дома, а она долго махала ему вслед рукой.
Когда эльф уже скрылся из вида, Вана развернулась к дому и хотела было войти внутрь, как вдруг с ужасом отпрянула назад. Дело в том, что у стены стоял и отряхивал странной сухой веткой грязные, по-видимому, после длительной охоты, сапоги не кто иной, как Оромэ.
В голове Ваны за несколько секунд пронеслось очень много мыслей: «Вот ужас-то! Муж заметил! Ещё на Круг Судеб вызовет за развращение эльфа! И всем расскажет, сплетничать будет! А то ещё, не дай Эру, побить меня захочет! Какой ужас! Что же теперь делать?»
Однако затем она решила: «Ладно, пусть он видел меня с эльфом. Я знаю, как оправдаться и перед ним, и перед другими Валар! Я сделаю так, чтобы все Валар любили эльфов, тогда и меня не тронут!»
Приняв это решение, Вана быстро забежала в дом.
А Оромэ посмотрел ей вслед и вздохнул...

Радостный Оромэ возвращался домой с охоты. Радость его была не беспричинной: он, как-никак, убил двух варгов и трёх пауков.
Он подошёл к дому и тут заметил, что его любимые сапоги сильно загрязнились. «Ну, это дело поправимое!» – подумал Оромэ и принялся отряхивать свою обувь лапой убитого им паука.
Тут он заметил, как к дому, под руку с каким-то эльфом, приближается его жена Вана. Она нежно попрощалась со своим спутником, тот ушёл. «Она что, в эльфа влюбилась? – размышлял Оромэ. – Да это ничего, дело молодое, всё наладится! Главное, чтобы она глупостей не наделала...»
Вдруг Вана заметила своего мужа, отшатнулась от него и быстро скрылась в доме. «Нет, похоже, она наделает глупостей!» – вздохнул Оромэ...

Дома Вана приготовила из смеси психотропных растений и растений, повышающих любовную активность, особую жидкость. Жидкость эта обладала следующим свойством: она на короткое время вызывала у Валы любовь к первому встречному эльфу.
«Завтра же разнесу свою водичку всем Валар. Даже Мелькору! И все влюбятся в эльфов! И никто меня не осудит!» – думала Вана...

На следующий день она осуществила свой план. И теперь мы имеем то, что имеем...

Эстэ

Любовь – заболевание вроде наваждения,
похожее на меланхолию.
Авиценна

Эстэ вернулась расстроенная и, даже не взглянув на супруга, направилась в самый дальний угол Сада, где сплетенные кроны деревьев образовывали нечто вроде комнаты.
– Что случилось? – начал было Ирмо, но Эстэ выставила вперед руки и не дала ему приблизиться.
– Не подходи! – сказала она напряженным голосом. – Я в карантин. Если кто-то будет спрашивать, скажи, что я занята.
Ирмо кивнул, дождался, пока она устроится поудобнее, на всякий случай усыпил ее и принялся гадать, что же все-таки произошло. Довольно скоро ситуация прояснилась.
В калитку осторожно постучали. У входа стоял улыбающийся до ушей эльф с каким-то кульком в руках. Когда он заметил Ирмо, улыбка сползла с его лица, и он принял перепуганный вид.
– Ну? – добродушно спросил Ирмо. – Заболел? Заходи, ложись...
Эльф с недоумением посмотрел на него. Ирмо вспомнил, что эльфы не болеют, а на раненого этот был не похож.
– Знаете, – неуверенно пробормотал эльф, – мне бы леди Эстэ...
– Она занята, – твердо ответил Ирмо.
Эльф явно расстроился и попытался всучить Ирмо свой кулек.
– Передайте тогда, пожалуйста, ей конфеты.
Ирмо уже слышал от жены, что лекарям благодарные пациенты почему-то часто дарят конфеты, но думал, что до Валинора эта традиция еще не дошла. Тем более странно дарить конфеты Валиэ: зачем?
– Зачем? – спросил Ирмо вслух.
Эльф замялся.
– Понимаете, – сказал он, – я увлекаюсь медициной... Нет, я люблю медицину, люблю больше всего на свете, и я думал, что эти чувства взаимны... Я учился, потом работал, у меня хорошо получается... А сегодня мои надежды подтвердились: сама медицина воплотилась передо мной... Я вот ей конфеты принес, – закончил он смущенно.
Ирмо понял, наконец, в чем дело, и выяснилась причина таинственного поведения Эстэ: как и многие до нее, она почувствовала влечение к эльфу, и решила, не дожидаясь развития событий, «переболеть» в карантине.
Выпроводив эльфа («Давайте сюда ваши конфеты и приходите послезавтра»), Ирмо в очередной раз подивился мудрости супруги и стойкости эпидемии. Увлечение эльфами у всех проявлялось по-своему: кто-то на самом деле влюблялся, как в мужа или жену, а кто-то перерабатывал чувство в благоволение Стихии. Видимо, у Эстэ – второй случай, эльф ведь говорил о «любви к медицине». Так или иначе, дня за два напасть проходила, и жизнь возвращалась в привычное русло – до следующей жертвы.
Эстэ считала, что это не прекратится, пока испытанию не подвергнутся все Валар. Ирмо тихо надеялся, что ему удастся этого избежать.

Варда

Покаяние Валара

Пару недель назад со мной произошло необычное событие. Оно настолько поразило меня, что я впервые за свою долгую, если не сказать огромную, жизнь описал его не в стихах, а в прозе...

–––

В тот день моя жена Варда ушла из дома ранним утром. Когда она уходила, я невольно спросил:
– Ты куда?
– На работу, – ответила она и загадочно улыбнулась.
Я ничуть не удивился, ведь она – одна из самых трудолюбивых Валар.
Она ушла, а я сел писать стихи.

–––

Через час мои творческие силы иссякли, и я решил прогуляться вокруг горы Таникветил, чтобы снова поймать упущенное вдохновение.
Я вышел из дома, спустился с горы и вдруг остановился в изумлении: навстречу мне шла Варда под руку с каким-то эльфом. Заметив меня, она обвила его руками и положила голову ему на грудь. Он же обнял её за плечи. Я присмотрелся к ним и увидел, что эльф – не кто иной, как король Ингвэ
Я был так ошарашен, что тут же бросился бежать домой.

–––

Дома я сел за стол и глубоко задумался. «Как она могла! Мы же Валар! – размышлял я. – Я, конечно, прощу её, но всё-таки!»
Тут ход моих мыслей перешёл в совсем иное русло: я вспомнил, что сам недавно попал в похожую ситуацию. Я же катал Фингона на орле и, кажется, влюбился в него! Значит, я не имею никакого права осуждать жену, ведь сам во всём виноват... Если бы не я, у неё и не появилось бы мыслей мне изменить! А так... Я мерзавец! Ведь я даже не извинился перед ней за историю с Фингоном... Как я мог! Нет, это ужасно! И как она ещё живёт со мной, я же предал её, подорвал её доверие?..
Я обхватил голову руками и долго сидел без единого движения.

–––

В комнату вошла Ваода. Я, не в силах сдержать свои чувства, упал к её ногам и зарыдал.
– Прости, прости меня! Это я виноват! – шептал я сквозь слёзы
Она погладила меня по голове и спокойно сказала:
– Всё хорошо, не переживай!
Я поднял голову и тихо заговорил:
– Понимаешь, если бы я не катал на орле Фингона...
– Я всё понимаю, – холодно перебила она.
– Я...
– Ты извиняешься за своё поведение?
– Да...
– Ты признаёшь свои ошибки?
– Признаю... – с трудом выговорил я.
– Ну вот и хорошо! – она улыбнулась. – А насчёт меня не переживай: я с Ингвэ специально договорилась, чтобы ты извинился за историю с Фингоном.
– Правда?
– Правда.
Я посмотрел на неё и скромно улыбнулся...

–––

Через неделю Варда призналась мне, что её любовь к Ингве была настоящей. То есть, у неё случился приступ любви к эльфам, болезни, поразившей всех Валар, в том числе и меня.
Но Варда в отличие от остальных превозмогла себя и использовала болезнь в свою пользу: образумила меня. Я только поразился выдержке и находчивости жены.

Завершение: Круг Судеб

Ну, поздравили меня с воскресением,
Залепили строгача с занесением!
А.Галич

Круг Судеб. Сидят все Валар, кроме Ваны. Вана стоит в центре.

Манвэ (строго)
Итак, Вана, как ты объяснишь свое поведение?

Вана (испуганно)
Я не нарочно! Я хотела как лучше!

Мандос (вздыхает)
Все так говорят...

Манвэ
Что же нам с тобой делать?..

Йаванна (на правах родственницы)
Высечь ее надо как следует, и все!

Вана взвизгивает и прячется за спиной Оромэ.

Оромэ
Не трогайте мою жену. Она же сказала: она случайно, по молодости, по глупости...

Ирмо (благожелательно)
Действительно, может быть, простим ее? У всех ведь уже прошло... Закончилось...

Эстэ просматривает какие-то бумаги и кивает.

Нэсса
Конечно, вам легко говорить! Вы ведь спокойные! А мы с супругом чуть друг друга не покалечили!

Тулкас
Угу, гы-гы!

Вайрэ
Мне теперь стыдно на глаза теням показываться.

Йаванна
А мне лишний раз в лес не войти.

Аулэ
Работа стояла!

Ниэнна
Я, конечно, никого не обвиняю, но мне после этого Олорина пришлось неделю чаем отпаивать.

Эстэ (не отрываясь от бумаг)
...И валерьянкой. Всю валерьянку извели – но это еще не повод...

Манвэ (закрывает лицо руками)
А мы себя как дискредитировали...

Варда
Даже мне пришлось ненадолго рискнуть добрым именем.

Эстэ (вытаскивает один из листов, на ухо Ирмо)
Вот это выдержка! Мало того, что сама справилась, так еще и обратила в свою пользу!

Ульмо
Эстэ, извини, что это у тебя за бумаги? Если протоколы, то я не согласен.

Эстэ
Истории болезни.

Ульмо
Ладно тогда. Подумаешь, преступление: пару дней симпатизировал эльфу...

Оромэ
Вот-вот!

Манвэ
Итак, Вана, как ты понимаешь, оставить мы этого не можем. Но ты признала свою ошибку... Признала?

Вана (почти неслышно, понурив голову)
Да...

Манвэ
Хорошо. ...И поэтому мы...

Мандос
И поэтому мы объявляем тебе строгий выговор, и...

Слышны шорохи, хлопок. Появляется Мелькор.

Мелькор (истерично)
Вы! Вы, вы! Вы все сволочи! Гады, подлые Валар! Что вы мне подмешали, а? Что вы мне подмешали, я вас спрашиваю?! Я из-за вас с эльфом переспал! Негодяи! Уроды! Мерзавцы! Биологическое оружие на мне решили испытывать? Ненавижу вас! Оставьте уже меня в покое! Что вам все время от меня надо?!...

Продолжает разоряться, пока его аккуратно не выносит, схватив в охапку, Тулкас.

Конец.