По заявке К 9.5. Великолепие природы. Мелькор утверждает, что Йаванна никогда не будет проявлять инициативу в своих творениях, и не сделает ничего, что вызовет неодобрение Творца и не одобрено Замыслом, даже если это будет самый прекрасный цветок Арды. Йаванна в ответ выращивает первую орхидею, вызвавшую восхищение валар и Илуватора. Мелькор не согласен и предлагает валие улучшить её творение, на что Эру отвечает: “Улучшать орхидеи? Но разве можно превзойти само совершенство?” Рейтинг: G.
Мелькор и орхидея
– В сторону орхидеи. Об убийстве.
Я знаю, кто застрелил этого человека.
Рекс Стаут
Я знаю, кто застрелил этого человека.
Рекс Стаут
читать дальше
– Да она вообще не умеет ничего! – вещал Мелькор. Вокруг уже собралась стайка майяр, и еще несколько заинтересованно слушали издалека.– Она к творчеству не способна! – продолжал Мелькор. – Велика важность: спираль нарисовать. Спираль и я могу.
В воздухе прочертились и начали медленно вращаться огненные контуры двойной спирали.
– А запустить синтез белка – большого ума не надо. Где тут фантазия, спрашиваю я? Где воображение? Где самостоятельность?
– Подожди-ка, – вклинился проходивший мимо Аулэ, который считал, что критиковать Йаванну имеет право только он. – Знаешь, сколько она составила возможных комбинаций? Двадцать в двадцатой степени умножить на двадцать факториал. И это только если не удваивать и не утраивать аминокислоты.
– Ты хоть сам понял, что сказал? – отозвался Мелькор. Аулэ хмыкнул и пропал.
– На чем я закончил? Так вот, если мы возьмем изначально задуманную спираль и начнем по ее схеме наращивать клеточный слой, то у нас получится… Что получится – то и получится, если кратко. Она думает, что результат больше менять нельзя. А это неправильно.
– А как правильно? – зачарованно спросил один из майяр.
– Сейчас увидите.
Огненная спираль всколыхнулась, сжалась, слетела вниз; Мелькор поймал ее и разгладил.
– Схема есть, – сказал он. – Начинаем синтезировать.
Воздух рядом с ним сгустился, отвердел, и из образовавшегося комка проступили восемь лапок, голова и круглое тельце – очертания небольшого паука.
– На таком она останавливается: не очень интересно, правда? А я предлагаю пойти дальше. Смотрите.
Мелькор снова вызвал контуры спирали и указал на точку посередине.
– Поменяем местами вот эти звенья и немного подправим вот здесь.
Узкий луч ударил в центр спирали; три звена почернели, а паук начал будто раздуваться изнутри.
– И еще раз.
Когда спираль погасла, на месте маленького паука оказалось огромное многоглазое зубастое чудовище. Гул прокатился по толпе майяр: в общем гомоне угадывались и одобрительные, и восхищенные, и изумленные возгласы, хотя больше было осуждения. Один майя осторожно дотронулся до нового существа: живой, плотный, шевелит головой, смотрит, клацает зубами.
– Примерно так, – скромно заключил Мелькор и распустил стихийный семинар.
***
– Что за суматоха? – поинтересовался Манвэ.
– Йаванна показывает, как выращивать цветы! – радостно выпалила Вана. – Пойдем?
На лужайке, повинуясь Йаванне, распускались разных оттенков розы, пробивались из-под земли рододендроны, взмахивали нежными лепестками фиалки, мелькали отсветы золотых шаров, теснили друг друга толстые стебли гиацинтов.
– Красиво, – заахали вокруг.
– Можно спросить? – вылетело из толпы. – Вы не пробовали что-нибудь поменять в схеме уже после? Мелькор говорит, что…
Восторги притихли.
– А нужно ли? – безмятежно ответила Йаванна: она уже успела выслушать все, что думал о Мелькоре и его проектах Аулэ, рассердиться, расстроиться, просчитать контратаки, успокоиться самой и успокоить негодующего супруга. – И без этого можно добиться неплохих результатов.
На длинный стебель словно опустилась, раскрывая крылья, бело-розовая бабочка, на соседний еще одна, красная, рядом раскрылось нечто нежное, желто-лиловое, а последними высыпали оранжевые звезды.
«Чудеса… – подумал Манвэ. – Не рассказать ли Отцу?»
Восхищенные вздохи и возгласы понемногу стихали.
– Цветочки? Тоже вариант! И, как всегда, эволюции мы не признаем, да, Йаванна? Конечно, зачем что-то менять! Наш принцип: само заработает.
– По-моему, отлично вышло. Перестань, пожалуйста, Мелькор, – попросил Манвэ, но скандальный брат не унимался:
– Красиво – не спорю. А, например, как твои цветы защищаются?
– Зачем? – удивилась Йаванна. – Эта и так красная: никто не подойдет. А эта белая: маскировка.
– Все равно, – заупрямился Мелькор. – Я бы нашел, что можно добавить.
– Забирай: вот цветок, – один из цветков отделился от стебля и перелетел к Мелькору, – а все остальное вычислишь сам.
Мелькор несколько раз повернул цветок, отогнул лепестки, дотронулся до сердцевины, спрятал свой трофей и двинулся прочь, в глубину леса.
Йаванна вспыхнула, как алое зарево пожара, выплеснув ярость, и снова вернулась в привычный облик.
***
«Манвэ, ты мне хотел что-то рассказать?»
«Отче! Взгляни, как прекрасно!»
«Хорошо. А как вы это назвали?»
«Аулэ говорит, что это орхидея. Отче, Мелькор…»
«Я знаю. Не волнуйся: как можно превзойти само совершенство?»
Эти слова зародили в душе Манвэ смутное беспокойство. Если раньше он печалился из-за того, что Мелькор не ладит с Йаванной, что он во всем перечит Замыслу, что не ценит изящества и красоты, то теперь стало ясно: раз совершенства не улучшить, то Мелькор непременно его испортит – даже если хотеть будет добра.
***
Аулэ тестировал новое, двуногое и прямоходящее, тело. Йаванна летела рядом, оборачиваясь то птицей, то пушинкой одуванчика, то жуком, то развоплощаясь вовсе, и потешалась. Тело шло неуверенно, центр тяжести норовил сместиться вперед, руки хотели превратиться в лапы и пригибали туловище к земле, а нервные импульсы шли от мозга к конечностям так медленно, что каждый шаг давался ему с трудом. Тем не менее, Аулэ отгонял желание воспарить над землей, выровнять корпус и подправить курс легким волновым толчком – и не разрешал себе выйти за пределы физиологических возможностей тела. Обзавестись настоящим, плотным, по всем правилам собранным фана, которое копировало бы облик Детей, было его идеей.
– Представьте, – говорил он, – приходят к вам Дети: «Владыко Ульмо, пожалуйте в наши чертоги!» А Ульмо отвечает: «Конечно – несите бочку!»
Сначала они собирались надевать только внешнюю оболочку – прямо сверху на энергетическое ядро: снаружи будет выглядеть для Детей привычно, а внутри останется световой сгусток. Но такое решение не давало, например, ходить, отталкиваясь от земли ногами, и оставляло две возможности общаться с Детьми: Являться и Глаголать свыше. Поэтому Аулэ предложил испытать тело как замкнутую систему, с саморегуляцией, где все процессы зависели бы только друг от друга и не взаимодействовали бы с особенностями айнур. «Почувствовать себя в чужой шкуре», если это можно так назвать.
Тело проверенным способом создала Йаванна, которая сама уже применяла эту схему и умела принимать облик животных и растений. Но если освоить естественные движения животных и птиц оказалось несложно, то высокое и нескладное тело, которое надел Аулэ, казалось, вело себя вопреки законам природы.
И вот теперь Аулэ боролся с силой тяжести, а Йаванна следила за реакциями на разнообразные стимулы и внутренними процессами в организме.
Внезапно Аулэ остановился, отчего тело завалилось вперед и оперлось на руки.
– Новый раздражитель! Фиксируй! – бросил Аулэ.
– Фиксирую, – отозвалась Йаванна и, обернувшись деревцем, помогла супругу подняться. Цепляясь за ветки и ствол, он выпрямился и двинулся было дальше, как вдруг пошатнулся, запнулся и упал лицом вниз. Тело осталось лежать на траве, а сам Аулэ завис рядом с Йаванной.
– Не работает! – сказал он сердито. – Халтуришь!
– Это ты его неправильно использовал! – с готовностью ответила она. – Ты, наверное, забыл дышать – или сердце не запустил.
– Я забыл дышать?! Я не мог дышать!
– Надо вот так: вбираешь воздух – выпускаешь, вбираешь – выпускаешь…
– Не получилось! Меня словно что-то вытолкнуло.
– И зачем я вообще с тобой связалась? Попросила бы кого-нибудь другого, того же Манвэ: он бы уж не ошибся…
Препираясь, супруги не заметили, как рядом с ними возник Намо Мандос, удивленный, даже обескураженный, хотя по нему этого заметить было нельзя.
– Кто умер? – спросил он.
Они отвлеклись друг от друга и повернулись к нему.
– «Умер»? – не понял Аулэ.
– Дух расстался с телом, – пояснил Мандос.
– Да с этим телом грех не расстаться – если оно само дух удержать не может!
– Неправда!
– Насильственно расстался с телом, – бесстрастно продолжил Мандос: выслушивать новый виток перепалки он не собирался. – Если хотите, «убили».
Аулэ и Йаванна понимающе переглянулись и хором заключили:
– Неизвестный раздражитель!
Раздражитель, по словам Аулэ, действовал на обонятельные рецепторы. Как это объяснить подробнее, он не знал: расчлененное восприятие телесными органами чувств отличалось от привычной айнур цельной картинки. Йаванна заявила, что в первую очередь нужно проверить кровь.
– Ого! – воскликнула она. – Этого я точно сюда не закладывала!
– Лишний элемент? – встрепенулся Аулэ.
– Нет-нет, не один. Органика.
***
В том уголке планеты, куда они забрели, проводил свои опыты над злополучной орхидеей Мелькор. Здесь росли черные кляксы и зеленые шипастые шары, скалились из цветочных серединок обезьяньи морды, трепетали на ветру синие с бледными прожилками лепестки и, как царица, возвышалась над всем этим великолепием огромная, яркая и очень красивая орхидея – почти такая же, как расцветала у Йаванны. К ней-то и тянулся след от поверженного тела.
Йаванна вздрогнула, метнулась к орхидее, тронула лепестки, заглянула внутрь – и, сгустив вокруг себя воздух, опустилась на четыре лапы, обернувшись волчицей. Звериный нос ткнулся в цветок – лапы подогнулись и закатились глаза. Йаванна, развеяв упавшее тело, грустно заключила:
– Мелькор… отравил цветок. Он выпускает вещества, которые блокируют системы в организме. Попадись он мне!
Пока Йаванна сокрушалась над цветком и пыталась исправить положение, Мандос незаметно исчез и вскоре вернулся с очень недовольным Мелькором.
– Чуть что – сразу я! – негодовал экспериментатор. – Что вам не нравится? Я же говорил: цветку нужна защита!
– Угу, – буркнул Аулэ. – Радикальный метод: просто никто не успеет подойти.
– Твой цветок, э-э-э, отключает… – начал объяснять Мандос.
– Отключает системы жизнедеятельности: мышцы не сокращаются, мозг не посылает сигналы, воздух не проходит в легкие. По-моему, это слишком, – сказала Йаванна.
Мелькор презрительно фыркнул, сказал: «Если мешаю – могу в другое место перейти, мне не сложно. А цветок менять не дам!» – рванул орхидею, бросил наземь и удалился.
***
– В тропики можно, – рассуждала Йаванна, лелея вырванный цветок, – в самую чащу, куда никто не проберется… А можно поселить туда тех, у кого нет обоняния. Или вывести новый, стойкий к яду вид.
С тех пор в самых темных, самых душных, самых густых тропических лесах, куда не залетают птицы и где ползают лишь змеи да ящерицы, попадаются иногда невыразимо красивые, но смертельно опасные орхидеи.
А первое прямоходящее тело нашли через много миллионов лет в окаменелом слое – и зарегистрировали зашкаливающий уровень радиации.
Конец.
П.С. (Сцена после титров)
– Я ни за что не надену эти ваши тела! Очень надо! Мне и так хорошо!
– Мелькор… Как же ты покажешься Детям? – спросил Манвэ рассудительно.
– Так и покажусь! Что за позорище! Нет – и не просите. У меня плохое предчувствие.
И в последнем он был как никогда прав.
Иллюстрация, обнаруженная на Тумблере
смотретьЙаванна с ДНК. Художник рисовал не Йаванну, но у автора поста на Тумблере возникли такие ассоциации.
Пост на Тумблере со всеми ссылками и копирайтами.
Сайд-стори к основному фанфику
Введение в микробиологию
читать дальше
Мелькор летал в медленно наполняющемся воздухом пространстве вокруг Арды и наблюдал за работой остальных Валар. Ему-то можно было и отдохнуть, не участвовать в благоустройстве мира. Он и так первым прибыл от Эру, перешёл в это новое, до конца не понятное состояние.Внезапно его привлекла деятельность Йаванны. Валиэ создавала животных, вид за видом, породу за породой. Мелькор сразу понял, что поступает она не совсем верно, поэтому спустился и начал объяснять:
‒ Йаванна! Почему это у тебя животные не убивают друг друга? Они у тебя травку щиплют и всё!
‒ И что? ‒ удивилась Йаванна.
‒ Как что? Во-первых, они у тебя расплодятся и пожрут все растения. Во-вторых, никто не уничтожает слабых, старых и больных особей, которые тоже размножаются и приводят вид к вымиранию!
‒ Можешь не верить, но я уже знаю, как это исправить. Более того, уже непосредственно исправляю!
‒ Это как? Негодных особей Оромэ отстреливает? Насмешила!
‒ Хочешь узнать? Сфокусируйся здесь!
‒ На спине этого зверя?
‒ Да, да...
‒ Ничего там нет!
‒ Почему нет? Вон, ползают, очень маленькие...
‒ И кто это?
‒ Микробы!
‒ Зачем?
‒ Они разлагают живую материю. Как только животное не может с ними справиться, оно заболевает. То есть они начинают его убивать. И убивают.
‒ Как же убивают? У них ни лап, ни зубов!
‒ Ядом, конечно.
‒ Это жестоко!
‒ А поедать друг друга не жестоко? По моей схеме животное ничего даже не понимает. Просто болеет. И умирает. И разлагается до минералов. А на их месте растут растения. Их поедают, живут, умирают, разлагаются...
‒ Хватит! Ты меня совсем запутала! Своей некомпетентностью ты меня не переубедишь! ‒ взревел Мелькор и взмыл в облака.
Через пару часов он создал проекты варгов и гигантских пауков...